Главная.
Книги:
Воители
Несостоявшееся самоубийство
Оправдание воина
Расстрел ч.1
Расстрел ч.2.
Заметки.
Ваши отзывы.
Покупка книг
Ссылки
Написать автору
|
|
"Несостоявшееся самоубийство"
Преодоление
Светило яркое весеннее солнце, весело чирикали воробьи и высоко в небе переговаривались друг с другом чайки. Весна была в полном разгаре, природа бурно воскресала после зимнего мертвого сна, и во всех звуках наступающего утра чувствовалась радость Воскресенья...
Павел лежал на больничной койке, стиснув зубы, перебитый позвоночник нестерпимо болел. И чем веселее щебетали воробьи, тем более унылым становилось состояние его души. Вся эта весна, вся эта радость наступающего весеннего дня была не для него. Он уже никогда не сможет наслаждаться летними удовольствиями: кататься на роликовых коньках, играть в футбол, и девушка из соседнего подъезда уже никогда не будет дружить с ним, обезображенным автомобильной аварией. От осознания всего этого стало очень горько, на глазах выступили злые слезы. Он проклинал в душе весь белый свет, эту весну, водителя той злосчастной машины, что наехала на его велосипед, докторов, которые не смогли ничего сделать, чтобы он мог двигаться, в общем, всех. В раздражении мальчик накричал на родителей, которые утром принесли ему кушаний, любимых им раньше. Мама заплакала, а отец промолчал, они оба молча ушли, и от сознания того, что он так гадко поступил, становилось еще горше. Какая-то злая сила заставляла его проклинать все и всех. Павел не находил себе покоя и хотел буквально зарычать от злобы и отчаяния, переполнявших его. "Почему, за что мне такое горе? У меня никогда не будет ни жены, ни детей! Я лишен всех радостей жизни, я для всех обуза, ну, почему именно я ?..." Все эти мысли грызли его воспаленный мозг, у него был жар.
Постепенно мысль о смерти стала стала занимать его все больше и больше. Уже после первой безуспешной операции он начал задумываться о ней. Но все же она пугала его, Павел надеялся выздороветь, впереди было еще четыре операции, и он верил, что врачи смогут что-нибудь сделать. Однако с каждым разом становилось все очевиднее, что ходить он не будет никогда. Из всего тела начала двигаться только левая рука, да и то плохо...
Мысль о добровольной смерти совсем перестала пугать его. Боли мальчик не боялся, слишком много ее уже было перенесено, и Павел как-то к ней даже привык. С каждым днем мысль о самоубийстве становилась все привлекательней, и постепенно какая-то злая сила весь ум его сосредоточила на возможности быстрого избавления от страданий. И сейчас, после ухода родителей, он думал об этом и даже начал представлять, каким образом это можно сделать. Так он освобождает не только себя, но и родителей от бесполезных, как ему казалось, мучений. В этом он видел даже благородную цель, и проникаясь ею, постепенно переставал ощущать жуткий холод чего-то страшного, кроящегося за словом "самоубийство". Какой-то лукавый голос неустанно твердил: "Сделай это! Освободи себя и родителей от мучений! Зачем зря страдать?"
Иногда Павлу казалось, что он сходит с ума. Ему слышались голоса, и эти голоса говорили с ним, расписывая ему все ужасы и трудности его дальнейшего существования. Сначала Павел все же пытался спорить с ними, сопротивлялся их "разумным" доводам, но заставить их совсем замолчать он почему-то не мог, они становились сильнее его. У мальчика не было точки опоры, того духовного основания, которое могло бы его поддержать, чтобы не поддаться сковывающему его железной хваткой отчаянью…
Вчера вечером медсестра вместе с обезболивающим давала снотворное и забыла пузырек на тумбочке, как раз слева от Павла. Как только за медсестрой закрылась дверь, Павел даже не заметил сам, как его левая рабочая рука протянулась к пузырьку и засунула его через ворот футболки в подмышку правой руки. Обстоятельства благоприятствовали Павлу, пузырек был только что начат и был открыт. Оставалось только одно - избавиться от крышки. И только Павел успел левой рукой взять ее и выбросить через голову в открытое окно, как в коридоре послышались шаги. Павел притворился уже спящим. Открылась дверь и медсестра вернулась за снотворным. Павел лежал с закрытыми глазами и слышал, как включился ночник и медсестра встала на колени, шаря под кроватью. Осмотрев все, она, бросив подозрительный взгляд на Павла, ушла.
Павлом овладело злое торжество. Он опять услышал голоса, которые стали хвалить и ободряли его, приговаривая: "Ну, давай, не останавливайся!". И он уже знал, что утром, на обходе врачей, он попросит оставить у себя на тумбочке стакан воды, сославшись на постоянную жажду, он знал что всухомятку таблетки не съесть… И вот стакан с водой уже стоял на тумбочке и Павел лишь ждал наступления ночи. Какая-то злая решимость овладела им, душа его горела ненавистью к своему изуродованному телу. "Скоро все кончится, скоро конец мучениям, скоро…" Тут взгляд Павла упал на стоявшую на столе вербу. Это мама принесла неделю назад из церкви, в Вербное воскресенье. И сейчас веточки уже начала распускаться…
Павел был крещен в раннем детстве по настоянию прабабушки Александры. О церкви у него остались отрывочные воспоминания. Он помнил странный, но очень приятный запах ладана, таинственный полумрак великопостной службы и блистание воскресной Литургии. Странные, не похожие ни на что церковные песнопения наполняли душу тихой радостью… После смерти прабабушки он уже 7 лет не был в церкви, стеснялся почему-то туда ходить, а мама его не водила, т.к. мало ходила сама, но из-за болезни сына стала теперь ходить почти каждый день.
"Как же, выпросит она чего-нибудь, только ноги стопчет да лоб разобьет", – твердил злой голос в ушах у Павла. "Нет Бога, и жизни после смерти тоже нет! Если бы был Бог, то разве не помог бы мне, ведь я так страдаю!"
И Павлу очень хотелось верить, что жизни после смерти нет, что страдания его прекратятся, как только он умрет. Но, глядя на вербу, какое-то сомнение начало рождаться в душе его. "Зачем же существуют церкви? Неужели тысячелетиями верующие люди обманываются, когда верят в Бога и в посмертную жизнь? Неужели все верующие - это либо психически ненормальные, либо необразованные невежды, как утверждала это атеистическая пропаганда? А как же быть с величайшими учеными Ньютоном, Паскалем, астрономом Кеплером, зоологом Пастером. Даже Чарльз Дарвин, распропагандированный как самый непримиримый атеист, на поверку оказался церковным старостой и против веры в Бога ничего не имел?".
Павлу было известно, что самоубийство считается почему-то страшным грехом, самоубийц даже хоронят вне церковной ограды, и его пугала мысль, что мучения его отнюдь не закончатся…Но сил спорить с лукавыми голосами, звучащими у него в ушах, уже не было. Почти против своей воли он соглашался на их уговоры. Какая-то злая сила руководила Павлом, и он уже начал бояться ее и решил бороться с ней, но у него не получалось. Так мальчик промучился еще два часа, начало темнеть, силы быстро покидали его, он перестал бороться и впал в какое-то безразличие.
Когда медсестра принесла обезболивающее и снотворное, Павлу было уже все равно и на все наплевать. Медсестра озабоченно потрогала лоб и дала выпить жаропонижающее. Тут голоса в ушах Павла заставили его очнуться. "Давай, другой возможности не представиться, сейчас снотворное начнет действовать! Давай, действуй!" – настойчиво твердили они. И Павел как робот безропотно повиновался им, его левая рука высвободилась из-под одеяла и стала нащупывать пузырек. Рот его как будто сам собой стал открываться и заполняться слюной, но, вдруг, взгляд его опять упал на контуры вербы, освещенные лунным светом. Он вспомнил свои сомнения и хотел остановиться, но…он не мог этого сделать. Тело ему не повиновалось, левая рука уже почти нащупала пузырек и пыталась его высвободить. Павел хотел закричать, но не мог, какая-то злая сила препятствовала ему. Мальчика прошиб холодный пот. "Да что же это такое? - в панике подумал он. "Я не хочу умирать! Помогите!" – силился выкрикнуть он, но язык даже не ворочался. "Никто тебе не поможет! – вдруг услышал он холодный, отдающий металлом голос, - ты уже наш и лучше делай то, что мы тебе велим". От этого голоса Павел пришел в ужас, он хотел перекреститься, но не мог, злая сила захватила его почти всего. В последний раз взглянув на вербу, Павел закричал сам в себе: "Боже, помоги мне! Что они со мной делают? Я не хочу этого, помоги мне!". И Павел потерял сознание.
Очнулся мальчик, сидя на соседней кровати. Была ночь, ему было как-то особенно легко, только смущало, что он не мог рассмотреть ни рук, ни ног. Он почему-то сидел не на своей кровати, в палате никого не было, только за его спиной слышался какой-то шепот. Посмотрев через плечо, Павел чуть не закричал. Над его кроватью склонилось несколько ужасных зверовидных существ с красными горящими глазами, которые то и дело произносили "Давай, давай!". Мальчик остолбенел от ужаса. Вдруг посреди палаты воссиял свет, и из света вышел юноша в блистающей как снег одежде, в руках его сверкал меч. Зверовидные существа жутко зарычали и бросились в рассыпную, и тут Павел понял, что они шептались над его телом. Рот его оставался открытым, а левая рука была засунута под футболку. "Что же это такое?" – подумал он. Но блистающий юноша прервал его мысли: "Я – твой Ангел Хранитель. - Бог по молитвам твоей прабабушки не оставил тебя, хотя ты жил нечестиво последние 7 лет. Немногие получают такую великую милость. Прабабушка твоя много претерпела за Христа во время гонений, и когда ты призвал помощь Божию, по ее молитвам я был послан к тебе. Пойдем, мне велено показать тебе нечто". И Павел не успел сообразить, как они стали опускаться куда-то в темноту. Становилось все жарче и жарче, но Павел не ощущал боли. Вдруг он увидел огромный костер, а внутри него какую-то копошащуюся массу. Подлетев поближе, он услышал жуткие ругательства, вой и какой-то злобный рев. В копошащейся массе он узнал людей, которые яростно рвали друг друга на части. Они кусались и царапались, причиняя друг другу неописуемую боль, но от этого еще злее становились. То и дело они в бессилии выли от боли, т.к. со всех сторон их окружал огонь, который поддерживали уже знакомые Павлу зверовидные существа. Они стояли вокруг костра, поддерживали там огонь и дико хохотали, глядя на страдания людей.
Когда Павел подлетел ближе, они перестали хохотать и, зарычав, бросились на него, но Ангел преградил им путь мечом, и они отпрянули. Павла сковал страх, он не мог выговорить не слова, и Ангел пояснил, опередив его вопрос: "Здесь мучаются самоубийцы, которые сами умертвили тела свои. Они возненавидели храм своей души и за то, что самовольно разрушили это великое творение Божие, уже никогда не успокоятся. Они всю жизнь поступали против своей совести, живя по своим похотям. Эти люди добровольно позволяли бесам обманывать себя, ибо делать добро, всегда труднее, чем делать зло. Все в своей земной жизни они имели для спасения души. И книги христианские свободно можно было купить, и храмы были открыты, и сам Господь стучался в их души и они прекрасно знали, что самоубийство - грех. Но они не хотели исполнять волю Божию, поэтому ими завладели бесы. Бог создал человека свободным и не может насильно навязывать свою помощь, поэтому кто отвергает Бога, тот не может устоять против бесовского влияния, тем человеком бесы управляют, как хотят. Так и тебя, Павел, они бы довели до самоубийства, если бы не молитвы твоей прабабушки и…твоей мамы." От гласа Ангела люди в огне завыли и стали выкрикивать проклятия и рвать на себе волосы, но Ангел стал подниматься вверх, сказав Павлу: "Пойдем, я покажу тебе нечто другое!"
Они стали быстро подниматься вверх и, миновав землю и облака, попали в черное пространство, которое скоро стало светлеть и, наконец, чернота совсем исчезла. Вокруг было очень красиво, все пронизывал золотистый свет, от которого душа наполнялась великой радостью. Они приближались к хрустальному светящемуся дворцу, и Павлу очень захотелось войти внутрь, но Ангел преградил ему путь и велел ждать у входа, а сам вошел внутрь. Павел готов был ждать целую вечность, такую радость и счастье, которое он испытывал сейчас, он никогда еще не ощущал в земной жизни. Почему-то именно в эти минуты ему вспомнился отрывок из жития Св. Серафима Саровского, который ему часто читала прабабушка до того, как ее парализовало. "Да – подумал Павел – ради такого блаженства и я готов терпеть, чтобы мое тело всю жизнь ели черви, только бы заслужить его".
Его мысли вдруг прервал знакомый голос. При входе во дворец стояла его прабабушка в блистающей как у Ангела одежде. Она скорбно смотрела на Павла и ему стало очень стыдно за свое малодушие и нежелание перенести. телесные страдания, ведь прабабушка три года была совершенно парализована, но ни одного бранного слова не услышали ближние из ее уст, а она терпела буквально самые ужасные муки, т.к. денег на обезболивающие лекарства не хватало. "Прости меня, бабушка, – заплакал Павел, - но за что мне на земле такое несчастье? Другие свершают гнусные дела и живут прекрасно. Ни болезней, ни бед у них нет, за что я так мучаюсь?". "Очень немногие спасают свою душу. И ты бы со своей матерью и ее абортами погиб бы, но много мы молились о вас, и Господь услышал нас и послал вам образ спасения вашего, так что не ропщите! Господь дал нам земную жизнь для того, чтобы мы добровольно выбирали между добром и злом – добро. А вы уже наделали столько зла, что и не помните большую часть его и покаяться в нем не сможете, а безропотно переносимые страдания очищает душу от этого забытого зла... Узок путь в Царствие Божие и немногие идут им. Одним для их спасения достаточно претерпеть малые скорби, другим – большие. Почему так, я не могу сказать, это – Тайна Божия. Но если люди безропотно переносят все, их ждет после смерти великое блаженство. На земле мы живем для спасения души, а не для утопания в удовольствиях. Великая милость дана тебе от Бога, что он услышал молитвы твоей мамы, иначе ты бы был уже в аду". Сказав последние слова, прабабушка несколько смягчила свой взор и, с любовью посмотрев на Павла ушла во дворец. Благодарность к Богу переполнила Павла, он хотел сказать "спасибо", но свет вокруг померк, стало темно…
Когда Павел открыл глаза, то было уже утро. Солнечный луч скользил по потолку, в горле пересохло. Левая рука затекла, и ему пришлось несколько раз согнуть ее в локте, прежде чем он потянулся за стаканом. Ему неинтересно было рассуждать, сон он видел или действительно его душа ночью отделялась от тела. Мальчика переполняла такая радость, что даже вновь пронзившая его боль не заглушала ее. Он знал, что все, чем он жил раньше, мечтая о квартире, машине, о зрелищах и удовольствиях – все это такая мелочь по сравнению с тем, что ощущала его душа этой ночью. "Как мы все мелочны и суетливы. Человек, этот венец Творения Божьего, пребывает всю жизнь в приобретении материальных благ, заботится о карьере, о зарплате, о положении в обществе, ну о чем угодно, только не о спасении своей души. Рожденный для великой цели, для жизни вечной, человек погруженностью в свои земные дела уподобляется земляному червю, вместо того, чтобы стремиться ввысь, к жизни вечной…". И пришло, вдруг, к Павлу понимание того, что у него есть великая цель в земной жизни, и ему для ее достижения дано больше, чем остальным людям. У него есть все, чтобы после окончания своего земного пути опять вернуться туда, где он испытывал такой неописуемый восторг и радость, и ради этого он готов был теперь претерпеть любые мучения!
Вдруг, в коридоре послышались шаги, дверь отворилась и в палату робко вошла мама. "Я перед церковью решила тебя навестить, ведь сегодня Пасха! Паша, Христос Воскресе!" – со слезами на глазах сказала она, ожидая от сына раздраженного окрика. В ответ Павел умиротворенно улыбнулся и ответил: "Воистину Воскресе!" И протянул маме пузырек со снотворным. Он знал, зачем он будет жить дальше.
Иван Константинов /
25 апреля 2000 года.
|
|
|
