Книги:
Воители
Несостоявшееся самоубийство
Оправдание воина
Расстрел ч.1
Расстрел ч.2.
Заметки.
Ваши отзывы.
Покупка книг
Ссылки
Написать автору
|
Вступление
Тьма надвигается
Предисловие
Глава 1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
Глава первая. Волки и овцы Третий удар пришелся в голову и был настолько силен, что Павел упал навзничь, ударившись головой о мусорный бак. У "Робиса" и "Гарика" не было жалости, и, пнув еще пару раз замершее в болевом шоке тело, они тем не менее нагнулись и вывернули карманы его брюк, и тут же, не страшась никого, пересчитали мелочь. Извергнув длинную матерщину в адрес лежащего, пообещав в следующий раз вообще убить, удалились в сторону продуктового магазина за очередной порцией спиртного. Павел нескоро пришел в себя. Удар в живот надолго сковал дыхание, из носа текла кровь, ушибленная голова болела. Били профессионально, привычно сильно, не жалеючи… Как всегда требовали денег, предварительно поиздевавшись. Он знал, что его изобьют, но так надоело лебезить, когда в лицо тебе плюют и грязно шутят над твоими родными, что Павел дерзко ответил, что деньги есть, но он их не даст, и послал их подальше. Такое было недопустимо в этом городе. Весь город был разделен на районы, контролируемые различными группировками хулиганствующей молодежи. В "обязанности" "крутых" входило держать в страхе все школы своего района. Город небольшой, всего 50 тыс. населения, и почти всех парней держали в страхе. Те, которые посильней, лебезили перед "крутыми", были у них как "шестерки". В свою очередь эти "крутые" были "шестерками" у других, "более крутых", которые всегда оставались в тени и о них только слышали, как о богах, обитавших где-то на "криминальном олимпе". Все знали, что "крутые" каждого района работают на них, приторговывая наркотиками, порнографией и другой мерзостью. Почти все средства уходили "наверх", а "крутым" оставались крохи и возможность оставаться безнаказанными, т.к. вся милиция была куплена, даже если кто-то попадался, его быстро "отмазывали", поэтому крутые никого не боялись и своим положением были очень довольны, т.к. будучи ничтожествами во всех отношениях, могли втоптать в грязь и морально, и физически любого нормального человека. Их боялись, им это очень нравилось, т.к. только в этом они могли реализовывать себя. Как ни печально, но во всей нашей истории всегда прослеживалось желание глупых возвысится над умными за счет подавления последних, но никогда это еще не приобретало таких извращенных форм. Видимо, это было наследием еще большевицкой лагерной системы, которую нашему обществу предстояло изжить. Павел, недавно появился в этом городе, видел, что "крутые" вели жизнь праздную: днем шатались по улицам и мешали спокойно жить мирной молодежи, ночи проводили на дискотеках, пьянствовали. Никого не боялись, всем хамили, всех презирали. В общем, были подвержены всем страстям и порокам, какие только можно придумать. В свои молодые годы душой они уже были старики. Они были несчастны, ибо минуты чувственного удовлетворения своих страстей нельзя было назвать счастьем. Каждому из них было страшно находиться трезвому один на один. Они всегда бродили стайками еще и потому, что в глубине души были трусливы… Павел понимал все это как-то подсознательно, он обладал обостренным чутьем, т.к. уже многое пережил в свои 14 лет. Вспышки гнева и возмущения при встрече с "крутыми" никогда не перерастали в длительную злобу и ненависть. Что-то подсказывало ему, что этих "нелюдей" не надо ненавидеть, хотя они часто поступали с его друзьями жестоко и мерзко. Павел стыдился чувства жалости по отношению к "крутым", но он не мог поверить, что человек сам по себе мог так поступать. Тут было что-то таинственное, пока необъяснимое для Павла, поэтому он пока окончательно не решил для себя, как вести себя с "крутыми". Что еще выделяло его в отношении к этому, мягко говоря, хулиганью - это некоторое отсутствие страха перед ними. Скорее было опасение за себя, что ему придется когда-нибудь драться, а это, для того, чтобы победить, придется делать очень жестко. При этом он не боялся физической боли (уж слишком много ее было перенесено в свое время), он боялся состояния ярости. Ему казалось, что-то входило в него в этот момент, и его силы умножались, в этом состоянии он был неуправляем, поэтому он мог сотворить со своими обидчиками что-то ужасное, о чем терзался бы всю оставшуюся жизнь. Однако того страха, что испытывали его товарищи, безропотно терпя самые глумливые издевательства над собой, того страха, который не могла превозмочь даже физическая боль, у него не было. Павлу приходилось терпеть еще и потому, что он еще не окончательно оправился от болезни. И хоть исцеление его было поистине чудесным, тем не менее врачи освободили его от физкультуры на 5 лет, и хотя прошло уже 3 года, поврежденный позвоночник иногда давал знать о себе. Провести остаток жизни на больничной койке из-за каких-то моральных уродов ему не хотелось, однако терпеть издевательства уже не было сил, надо было что-то делать… При встречах с крутыми (которых было пока несколько, т.к семья Павла переехала в этот город недавно) силовой ответ Павел придерживал на самый крайний случай, который пока не представлялся. Он пока отвечал словесно, дерзя. Это злило крутых (их вообще злило всякое проявление недовольства со стороны их "жертв"), и вызывало скрытое уважение у товарищей, которые этого не могли. В прошлый раз за отказ выдать деньги он получил короткий сильный удар в челюсть, но сохранил равновесие. В этот раз ему досталось серьезнее: носом шла кровь, вся рубашка была испачкана в грязи (настигли его на помойке, т.к. он пытался убежать). Этот случай убедил его еще и в том, что пора менять секцию фехтования, которую он тайно посещал, на кружок тяжелой атлетики, несмотря на запрет медицины. Павел с грустью констатировал для себя, что достойного физического отпора он дать пока не сможет. Кроме того, была какая-то внутренняя уверенность, что надо ждать, только чего? Этого Павел пока не знал… Обычно церемония встречи с крутыми была такова. Если, идя по улице, вдруг за спиной слышался свист, то лучше было не оборачиваться и куда-нибудь тихонько ускользнуть (если свист был далекий). Если свист был близкий, и после него слышалось длинное "Э-э-э-пщ!", то лучше было не убегать. В этом небольшом городе было трудно спрятаться, поэтому если ты не подошел, то в следующий раз тебя обязательно "отметелят" до крови. Подойдя к группе, которая издала "зов", ты обязан был со всеми поздороваться ("поручкаться"), причем не за руку, а за запястье, т.к. рука к крутого почти всегда была в кармане. Ты обычно встречался вопросом "Деньги е-е?", смачно сдобренным матерщиной. Если ты отдавал деньги, то, словесно поиздевавшись, тебя отпускали. Если же не отдавал (или у тебя их не было), следовал обыск, и если деньги находились, то, как правило, младший из "крутых" бил тебя по лицу или вся "шайка" отбивала тебе по "фофану" (особо болезненный вид щелбана). Все друзья-товарищи Павла воспринимали эту процедуру с паническим страхом, а ему было мерзко, быть может потому, что он был новичок и еще не привык (да и не хотел привыкать). Часто крутые вызывали "духов" (как они называли своих жертв) просто для "прикола", когда им было скучно. Им нравилось, что их боялись. Человек обычно отделывался обычно испугом, его не трогали телесно, зато гадили словесно. Первый раз Павел, вызванный "для прикола", пытался сохранить собственное достоинство и был бит. Коротким ударом была разбита губа, из глаз брызнули слезы, это вызвало хохот и поток грязных издевательств, потом главный взял его за волосы и, выдыхая сигаретный дым ему прямо в лицо, пригрозил выбить мозги, если Павел будет дерзить "старшим". Однако после этого "для прикола" его больше не вызывали, но в других случаях крутые стали к нему относиться жестче, чем к другим. В компанию крутых можно было попасть, если ты был самым сильным в классе и не страдал тягой к знаниям. Тебя брали на правах "шестерки", и ты обязан был вести себя также как крутые, защита тебе была гарантирована. На их бесчинства никто не жаловался. Эти жалобы были малоэффективны, т.к. милиция бездействовала. Горе тому, кто подавал жалобу. Его били в течение всего года. И поэтому все боялись жаловаться, боялись сопротивляться. Знакомый Павла Алексей, на год старше его, попытался это сделать. Сестру Алексея обматерил младший крутой Петя Асмодский. На возмущение ее, он дал ей пощечину. Все это происходило на глазах у Алексея, он бросился на Петю и хорошенько побил его, т.к. Петя был низкорослый скурившийся "доходяга". В этот же день Алексея избили почти до сотрясения мозга. Сестру обещали изнасиловать, если он заявит в милицию. А сестре сказали, что Алексея совсем убьют, если она "настучит". Так этот случай, как и многие другие, оказался безнаказанным… И сейчас, отходя от "экзекуции", сидя на скамейке, закинув голову и останавливая кровь, все эти мысли как-то разом пронеслись в голове Павла. Слезы обиды и досады выступили на глаза, нет, обиды не за себя, а за своих сверстников, за отсутствие сплоченности у так называемых друзей, которые без оглядки разбежались, оставив его наедине с двумя пьяными уродами. Ведь их было трое: Павел, Андрей и Сергей. Его друзья знали, что у Павла какие-то проблемы со здоровьем (т.к. он не ходил на физкультуру, а из-за чего - никому не говорил), но все же оставили его. – Ну, что, сильно они тебя? – услышал Павел голос Сергея. Павел резко опустил голову и поднялся. Перед ним стояли, смущенно переминаясь с ноги на ногу, два его друга, пряча смущение и стыд за наглую улыбку. – Трусы! – процедил сквозь зубы Павел, - а еще друзья называются! – Ты сам виноват, чее тебе денег жалко, чее на крутых нарываешься? Ты ведь знал, что попадет, и лез на рожон, вот и получил, а так бы может и обошлось, – заголосили Сергей с Андреем, но тут же осеклись, т.к. кровь стала падать на рубашку Павла. Он опять сел и молча, задрав голову, стал останавливать кровь. – На мой платок, – предложил Андрей. – Что нам с ними "махаться", что ли? Они бы нас троих запросто завалили. А если бы не завалили эти двое, то потом вся их "шобла" нам все зубы выбила, – как бы оправдываясь, уже спокойно сказал Сергей. – Вспомни Лешку, что с ним было? Тоже как ты, рыпистый был, так согнули. Ходит теперь, "шестерит" помаленьку у того же Пети Асмодского, хотя завалить может его одной левой, – продолжал оправдываться Андрей. – Так, что же, всю жизнь теперь терпеть издевательства эти? – опять вскричал Павел. – Что же, управы на них нет никакой? Нет, я этого больше не потерплю! – А куда ты денешься? – зло оскалился Сергей. – Что? Драться с ними со всеми будешь? Ну, давай, супермен, желаю успехов! И хватит нас обвинять! Сам виноват, спортом не занимаешься, бегаешь плохо, вот и догнали тебя. Надо на "физру" ходить, а не косить под больного. В ответ Павел резко схватил Сергея за грудки, но Сергей был сильнее и оттолкнул Павла. Андрей встал между ними. – Ну вы чее, пацаны? Паша, Серега же тебя "по-махле" сильнее. Но Павел резко развернулся и, задев плечом Андрея, молча пошел прочь. – Ну, и проваливай, козел! – услышал он вслед, но промолчал, он понимал, что за грубостью друзей скрыт страх. Да, природа "животного страха", который испытывали почти все мальчишки в этом городке, была прямо нечеловеческая, неземная. Крутые как будто излучали какую-то злую энергию, которая парализовала волю к сопротивлению. Не так давно, когда его еще не было в этом городе, произошел ужасный случай. Кто-то из крутых в одиночку избил двух схожих по возрасту, но на голову выше его старшеклассников до потери сознания. Его забрали в милицию, и когда делали следственный эксперимент, то в милиции были здорово удивлены. Физическими данными подследственный не отличался, бил своих жертв он по очереди в течение часа, не торопясь, а они как бараны терпели и не сопротивлялись, хотя физически каждый из них был сильнее обидчика. Сначала эта история возмутила Павла, однако, позже, на себе Павел ощутил космический холод этого страха. И дело было не в боязни физической боли, это было что-то другое. Павел отчаянно сопротивлялся этому, но он был бессилен что-либо сделать, пока бессилен... Вступление Предисловие Глава 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Тьма надвигается |